Том 5. О'кэй. Камни и корни - Страница 93

– больше! больше! больше! больше! ешьте! больше! пейте! больше изнашивайте сапог и автомобилей – ибо в этом спасение капитализма!..

В Америке половина золотого запаса, накопленного людьми. Тысячи – тысячи! – американских банков полопались сейчас же вслед восьми часам утра 29 октября 29-го года. Летом 1931 года американские банки отказались брать вклады, ибо они ожирели в золоте и банкротились потому, что им некуда было девать золото, ибо их же миллионы людей, переобувшись в нищих, потеряли способность покупать –

– больше! больше! больше!

Сын, описанный выше, классовую свою позицию определил точно и ясно, когда говорил о масле для его хлеба и о курице к завтраку.

37

Павел Свиньин прав:

И сейчас надо говорить о рабочем в Америке, в этой стране, решающе созданой руками рабочего, ремесленника и кустаря, ибо ремесленником, а не крестьянином, здесь делался даже хлеб.

Два факта я сопоставлю сейчас.

Генеральный совет Первого Интернационала рукою и пером Маркса писал:

...

«…для трудящихся не только их надежды на будущее, но и прошлые завоевания поставлены на карту в этой страшной борьбе по ту сторону океана».

Гражданская война со стороны северян велась рабочими, рабочие тогда решали судьбы Америки. Тогда возник праздник Первого мая. Судьбы Америки были тогда судьбою мирового рабочего движения. Это – было. Америка – страна, где самый большой процент рабочего населения.

На выборах президента, – факт второй, – когда был выбран мистер Гувер способами, изложенными выше, в 1928 году, – американский рабочий класс, говоря по существу, отсутствовал на выборах.

На первых страницах этого американского романа мною описан Кони-Айленд. Я сознательно скрыл там одно очень существенное обстоятельство, – именно то, что Кони-Айленд есть место развлечения и отдыха рабочих. Я однажды читал это описание Кони-Айленда моему другу, американскому коммунисту Т.

Он сказал мне:

– А вы не думаете, что это будет обидно американским рабочим, что вы так описываете их развлечения?

Я ответил ему вопросом:

– А вы не думаете, что я написал правильно и правдоподобно?

– Да, это описано правдоподобно, – ответил он.

И тогда я сказал следующее, что нахожу необходимым повторить и сейчас:

– Если мои братья делают глупости, – это мой долг писателя сказать им о их глупостях, ибо они – мои братья. Если они позволяют поддувать себя в то время, когда они же (ибо не господа же миллиардеры, на самом деле), своими собственными руками выкидывают кофе в море и жгут пшеницу в полях, когда они же, свалившись под доллар, голодают в очередях за божественной миской бобовой похлебки, – то это мой долг сказать им о том, что они плохо смотрят, ибо они – мои братья, ибо поддувание, равно как и кофе в море, не частное дело каждого индивидуума, но дело рабочего класса, ибо от этого самого поддувания до небоскребов Вулворта – не то, чтобы логический, а самый простой мост, построенный арифметикой на долларах и на кирпичах – арифметического расчета мост. Если мой товарищ, пролетарий, будет доказывать, что дважды два – даже не семь, а верблюд, – то это именно мое дело доказывать, что дважды два – не верблюд, не семь, а четыре. И об этом надо говорить безотлагательно, ибо вышеописанный американский сын очень хорошо усвоил свою классовую сущность курицы к завтраку, равно как хорошо научился покупать на доллар вождей американского рабочего движения.

В Вашингтоне, по сие число, каждый день, когда президент дома, от четверти первого до двух часов, каждый желающий американец может пройти в Белый дом и во имя принципов «демократии»: свободы, равенства и братства – поздороваться с президентом и услышать от него «хау-ду-ю-ду».

Делается все это очень просто: нужно записаться в приемной канцелярии и стать в очередь. Очередь идет к кабинету президента. У кабинета стоят два охранителя. В кабинете стоит президент. Очередь идет лентой. Жмут руки президенту, – «как вы поживаете?» – и выходят, знакомые с президентом, в следующую дверь. Если желающих познакомиться с президентом несколько и они являют собой делегацию, можно с президентом сфотографироваться. Делается это перед Белым домом, место президента в объективе фотографами изучено. Президент выходит из дома, когда группы уже рассажены, дело увековечивания делегации занимает у президента полминуты, не больше. Познакомиться таким образом – и даже сняться – может любой американский гражданин.

О небоскребных историях президентов из хижин дровосека, небоскребов Эмпайр: взяли «бойсы» да и свистнули в сотый этаж всяческих благополучий. О возможностях знакомства с президентами, конгрессменами, губернаторами и прочими властишками говорится всерьез, как всерьез говорится о том, что каждый американец может стать миллиардером иль президентом. Действительно, действительно есть такие, которые утверждают, что Америка как была сто лет тому назад, и прочее! Действительно, я встречал рабочих, которые утверждали американскую заповедь, что-де: – «кто действительно хочет найти себе работу, тот ее найдет в Америке».

Глаза рабочего запорошены историями Форда, Вулворта, эскимо, кока-колы, пенсильванского сцепщика, стандарт-ойльного тарталыцика, историями людей, которые на пороге века были такими ж, как прочие Генри, Джоны и Джеки, и которые забили страницы всех газет и журналов. В Америке все – частное! – частный телеграф, частные железные дороги, частная полиция, частная- церковь! – и всеамериканский галдеж газет убеждает, что дело каждого американца и рабочего, в частности, – его частное дело, его частная судьба, частна-я. И я разговаривал с рабочими, которые думают, что судьба его – действительно его частная судьба, ибо он верит в идиотскую американскую теорию случайности. Эта ж «случайность», в галдеже о махнувших в небоскребы «бойсах» и о «частном» деле, создала такую «случайность», когда в Америке, в стране с многомиллионным рабочим классом, не было, почти не было и нет рабочего законодательства, и юридические нормы между рабочим и предпринимателем устанавливаются кодексом гражданских уложений, торговым правом.